Военная страница жизни Георгия Эфрона
Федоренко Марина Николаевна,
(Феодосия, Украина)
Военная страница жизни Георгия Эфрона
«Мальчиков нужно баловать, – им может быть на войну придется», – писала Марина Цветаева, когда ее сыну Георгию еще не исполнилось и двух месяцев [1; 353].Уже тогда она предчувствовала трагическую судьбу сына. Георгию Эфрону было суждено прожить яркую, но непродолжительную жизнь: родиться в Чехии, вырасти во Франции, в 14 лет (в 1939 году) впервые приехать в Советский Союз. А в 19 лет погибнуть на фронте в Белоруссии.
О военной службе красноармейца Георгия Эфрона известно крайне мало. После смерти матери Мур (домашнее прозвище Эфрона) был ужасно одинок и заброшен, но держался за жизнь из последних сил. Проведя некоторое время в Чистопольском интернате для писательских детей, он отправился в Москву, а оттуда в Ташкент. В Ташкенте Георгий закончил 10 классов школы. В октябре 1943 года благодаря поддержке Алексея Николаевича Толстого возвратился в Москву.
А уже 26 ноября 1943 года Георгий был зачислен на факультет прозы Литературного института. Проучился он в Литературном институте чуть более трех месяцев. Но брони Литературный институт не давал, и в феврале 1944года его призвали в армию. Три с половиной месяца он постигал военную науку в 84 запасном стрелковом полку в подмосковном Алабине. Последнее письмо Эфрона родным датируется 4 июля 1944 года. В нем он писал: «Дорогие Лиля и Зина! Довольно давно Вам не писал; это объясняется тем, что в последнее время мы только и делаем, что движемся, движемся, движемся, почти безостановочно идем на запад: за два дня прошли свыше 130 км (пешком)! Теперь вот уже некоторое время, как я веду жизнь простого солдата, разделяя все ее тяготы и трудности. История повторяется: и Ж.Ромэн, и Дюамель и Селин тоже были простыми солдатами, и это меня подбодряет!» [2; 195]. С тех пор никаких сведений о нем родные не получали. Позже и сестра Георгия Ариадна Эфрон, и его тетя Анастасия Цветаева отправляли запросы в Наркомат обороны. Однако ответ гласил, что Г.С. Эфрон не числится ни в списках раненых, ни в списках убитых, ни в списках пропавших без вести.
Только в 1973 году судьбой Георгия заинтересовался военный корреспондент, летчик Станислав Грибанов. В целях сбора сведений о боевом пути и обстоятельствах гибели Георгия СергеевичаЭфрона Грибанов вел переписку сАрхивом Министерства обороны СССР, Военно-Медицинским музеем, бывшими солдатами и командирами 437 стрелкового полка, работниками медсанбатов и другими. В результате этого поиска Грибановым было установлено, что 27 мая 1944 года Георгий Эфрон был зачислен в состав 7 стрелковой роты 3 стрелкового батальона 437 стрелкового полка 154 стрелковой дивизии, которая входила в состав 6-й армии I Прибалтийского фронта. В книге учета полка ему удалось обнаружить запись: «Красноармеец Георгий Эфрон убыл в медсанбат по ранению 7.7.1944 г.».
На этом след Георгия Эфрона исчез навсегда. Больше его следов в архивах не находили.
Этот поиск нашел отражение в статье Грибанова «Строка Цветаевой», вышедшей в 1975 году в белорусском журнале «Неман» № 8 [3; 113-119]. Анастасия Цветаева высоко отозвалась об этой работе: «…В 1975 году в № 8 журнала «Неман» появилась статья подполковника С.В. Грибанова, проделавшего большую работу по следам Георгия Эфрона. Она называется «Строка Цветаевой»… Подполковник, военный корреспондент, любитель творчества Цветаевой, С.В. Грибанов поднял все сохранившиеся с тех лет документы, пересмотрев огромное количество бумаг, по многу месяцев сидел в военных архивах, нашел людей, в боях знавших Мура. Их отзыв: «В бою – бесстрашен»… В архиве ЦГАЛИ сестра Мура Аля оставила десятки документов и писем этого многотрудного поиска С.Грибанова» [4; 708-709].
Чуть позже Грибанов свои сведения о Георгии Эфроне передал Витебскому областному военкомату, а затем Браславскому районному военкомату.
Станислав Грибанов также направил запрос и в Друйский (ныне Друевский) сельский Совет. На его территории действительно была могила неизвестного солдата, погибшего в тот же день, что и Эфрон. Об этом и сообщили заявителю. Станислав Викентьевич хорошо понимал, что нет никаких оснований считать это захоронение могилой сына Цветаевой. И, завершая свой материал о Георгии Эфроне в августовском номере журнала «Неман» за 1975 год, писал: «Деревня Друйка… Это ведь там в последнюю атаку поднялся Георгий! Умер солдат от ран, поставили ему санитары временный фанерный треугольник со звездой – и ушел полк на запад. Имя дожди размыли, ветер выветрил. А могилу люди сохранили. Может статься, что и не Георгий в ней – другой солдат» [5; 119].
Однако через три года, в 1978 году, из Браслава пришла информация, что место захоронения Георгия Эфрона подтвердилось. И была получена справка от районного военкома, помеченная 13 февраля 1978 года, в которой было написано: «Уважаемый тов. Грибанов С., по Вашей просьбе высылаю фотографии памятника, установленного на месте захоронения советских воинов и в их числе Г.Эфрона. Имена остальных воинов нам неизвестны» [6; 709].
«Кто захоронен с ним вместе? – писала Анастасия Цветаева в своих «Воспоминаниях». – Может быть, мы еще узнаем эти имена…» [7; 710].
Сейчас эти имена стали известны. Согласно паспорту воинского захоронения в деревне Струневщина Браславского района действительно находится братская могила [8].В ней, кроме предполагаемого рядового Георгия Эфрона похоронены еще два солдата, стрелок Бондаренко Степан Емельянович, 1915 года рождения и стрелок Чуклов Порфирий Петрович, 1909 года рождения. Однако в паспорте сделана ошибка – вместо Чуклова написано Чулков и указана неверная дата смерти. Согласно информации из донесения о безвозвратных потерях красноармеец Чуклов Порфирий Петрович, 1909 года рождения, был убит 11 июля 1944 года. Захоронен в деревне Струневщина [9]. А красноармеец Бондаренко Степан Емельянович, 1915 года рождения, был убит 12 июля 1944 года. Захоронен там же [10].Их имена не указаны на обелиске. Однако вызывает сомнения, что именно в Струневщине похоронен Георгий Эфрон.
Попытаемся восстановить хронологию событий.
6 июля 1944 года с боями 154-я стрелковая дивизия вошла на территорию Браславского района. Двигалась она широким фронтом – от Друи до Слободки. 437-й полк занимал позиции около деревень Коковщина, Бернатовщина на берегу реки Друйки. Противник закрепился на высоте около д. Друйка. Это было самое начало освобождения Браславщины. С рассветом начался бой. Одним из бойцов, которые поднялись в атаку, был Эфрон. Георгий был ранен и отбыл в 183-й медсанбат по ранению. «Я хорошо помню этот бой, – вспоминал бывший командир oдного из взводов 7-й роты младший лейтенант Александр Храмцевич. – Оборона наша перед наступлением находилась в редком кустарнике, и когда мы пошли в атаку после артподготовки, то думали, что легко возьмем деревню. Но надежды наши не оправдались. Немцы с высотки встретили нас плотным пулеметным и автоматным огнем. Мы залегли – кто, где мог: в воронках от снарядов, в любом углублении. Два раза опять поднимались в атаку – и снова залегали, пробежав несколько метров вперед… Третья атака нам удалась с помощью соседей. Так была взята деревня Друйка. Раненых отправили в 183-й медсанбат» [11;119].
2 и 8 июля 1944 года 183-й медсанбат размещался у д. Шнурки, 9 июля – у д. Каженики Миорского района. Это в 7-8 км от передовой. Однако имя Георгия в документах медсанбата не значится. Что могло случиться, почему Эфрон не попал в медсанбат?
Существует три версии относительно обстоятельств гибели и захоронения Георгия Эфрона.
Первая версия принадлежит местному жителю Абрамовичу Ивану Никодимовичу, бывшему свидетелем того страшного дня. На момент гибели Эфрона ему было 14 лет. Спустя годы Иван Никодимович вспоминал, что их семья жила в метрах 300 от кладбища. 7 июля, как только начался бой, они прятались неподалеку от дома, в самодельном убежище. Но это не спасло: то ли от шальной пули, то ли от осколка снаряда или бомбы погиб брат Ивана. Когда наступило затишье, соседи пошли рыть могилу. На месте ели, которая стояла у входа на кладбище, увидели воронку, а неподалеку от нее – разбросанные останки солдата, который как выяснилось позднее, занимался, сидя на дереве, корректировкой огня артиллерийских батарей. Останки собрали в воронку, присыпали землей. Так возникла могила неизвестного солдата [12; 8].
Однако мог ли быть этим корректировщиком Георгий Эфрон?
Скорее всего, нет. Есть подробная запись: выбыл в 183-й медсанбат. Возможно, что в могиле похоронен совсем другой человек. Тем более что на месте гибели бойца не было никаких документов.
Вторая версия принадлежит директору Браславского музейного объединения Александру Пантелейко. Работая в Центральном архиве Министерства обороны в Подольске, ему удалось обнаружить интересный документ, в котором указано, что в 437 полку 8 человек пропали без вести. Их нет среди погибших. В книге «Память. Браславский район» он высказал следующее предположение:
«Дело в том, что не все из написанного ранее отвечает действительности. Во время сбора материала для книги «Память» мне удалось глубже проникнуть в обстоятельства последних военных дней Георгия Эфрона,- рассказывает Александр Товьевич.- Относительно того, что могло случиться по дороге в медсанбат, можно выразить лишь предположения. Обоз с ранеными могли разбомбить в пути и т.д. На основании архивных документов было установлено, что в 437 полку 8 человек пропали без вести. Почему бы и нам не задать вопрос: может Эфрон в числе этих восьми?» [13, 416]
Третья версия основана на документе, найденном мною на сайте ОБД «Мемориал». Документ – это именной список воинов, захороненных в братской могиле г. Браслава Браславского района Витебской области [14].
Из разных мест Белоруссии в братскую могилу было перезахоронено 432 бойца (из них известных – 383).
Среди прочих значится имя Георгия Сергеевича Эфрона и указано место первого захоронения – деревня Струневщина. Год рождения и дата смерти не указана. Документ подписан браславским военным комиссаром подполковником Ивановским и председателем Браславского районного Совета народных депутатов Плиско. К сожалению, дата не просматривается. И на монументе в Браславе имя Георгия Эфрона не значится.
Подведя итоги, можно сказать одно, что рядовой Георгий Эфрон пошел в свой последний бой возле деревни Друйка, был ранен и отправлен в медсанбат. Что случилось с ним далее – неизвестно. Относительно его могилы, то она действительно существовала в деревне Друйка, но всего два дня. Согласно данным сайта ОБД Мемориал, 9 июля 1944 года состоялось перезахоронение в братскую могилу в Браслав. А память о Георгии Эфроне до сих пор живет в деревне. Доказательством этому служит большой обелиск с высеченными словами: «Эфрон Георгий Сергеевич, погиб в июле 1944 года».
Источники и литература
1. Цветаева М. И. Неизданное. Сводные тетради / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е.Б.Коркиной и И.Д. Шевеленко. – М.: Эллис Лак, 1997. – 640 с.
2. Эфрон Г.С. Письма. 2-е изд. / Подгот. текста, предисл. и примеч. Е.Б. Коркиной. – М.: Дом-музей Марины Цветаевой, Королев: Музей М.И. Цветаевой в Болшеве, 2002. – 240 с.
3. Грибанов С. В. Строка Цветаевой // Неман. – 1975. – № 8. – С. 113–119.
4. Цветаева А.И. Воспоминания: В 2 т. – Т. 2. – 1911-1922 годы / Подгот. текста, предисл. и примеч. Ст.А. Айдиняна. – М.: Бослен, 2008. – 800 с.
5. Грибанов С.В. Указ. соч. – С. 119.
6. Цветаева А.И. Указ. соч. – С. 709.
7. Цветаева А.И. Указ. соч. – С. 710.
8. Паспорт воинского захоронения в д. Струневщина Браславского района Витебской обл. Республики Беларусь № 2199 от 14 января 2005 г.
9. Объединенная База Данных «Мемориал» //Эл. ресурс: http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=55520062
10. Объединенная База Данных «Мемориал» //Эл. ресурс: http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=55520109
11. Грибанов С.В. Указ. соч. – С. 119.
12. Подлипский А. М. Могила сына Марины Цветаевой // Народнае слова. – 2006. – № 50-51. – С. 8.
13. Пантелейко А. Т. Точка не поставлена // Память: Ист. докум. хроника Браславского района. – Мн.: Палиграфоформление, 1998. – С.415-416.
14. Объединенная База Данных «Мемориал» //Эл. ресурс: http://www.obd-memorial.ru/html/info.htm?id=261709466
Доклад был прочитан на ХVI Волошинских Чтениях в 2011 году. Опубликован в Сборнике XVI Волошинских Чтений Международной научно-практической конференции «Совопросник века сего…» в 2013 г.