Анастасия Цветаева в Павлодаре

Ольга Григорьева

Анастасия Цветаева в Павлодаре

АСЕ

Ты мне нравишься: ты так молода,
Что в полмесяца не спишь
и полночи,
Что на карте знаешь те города,
Где глядели тебе вслед чьи-то очи.
Что за книгой книгу пишешь, но книг
Не читаешь, умиленно поникши,
Что сам Бог тебе — меньшой ученик,
Что же Кант тебе, что Шеллинг,
что Ницше.
Что весь мир тебе — твое озорство,
Что наш мир — он для тебя
просто не был,
И что не было и нет ничего
Над твоею головой, кроме
неба. 

Марина ЦВЕТАЕВА.

1914, Москва.

(Впервые опубликовано в 1992 г.)

«ДОРОГОМУ ВНУКУ ГЕННАДИЮ...»

Прежде всего надо развеять легенду о том, что в Павлодаре Анастасия Ивановна Цветаева была в ссылке. Ссылку она отбывала в д. Пихтовка Новосибирской области, а в Павлодаре вместе с семьей сына жила постоянно с 1957 по 1959 год, а после 59-го вплоть до 1974 года очень часто приезжала в гости.

Заинтересовавшись этой темой, я обратилась в павлодарские музеи, архивы, и оказалось, что о пребывании замечательной русской писательницы в нашем городе следов практически не осталось: разрозненные воспоминания, старое пианино Цветаевой в музее литературы и искусства им. Бухар жырау и... все. Но какова же была моя радость, когда я узнала, что в Павлодаре живет внук Анастасии Ивановны!

«Дорогому внуку Геннадию Зеленину — 3 повести из разных лет моей жизни. В «Сибири моей» найдешь и себя, и многое вспомнишь... Прими эту книгу как память мою о тебе... Бабушка Анастасия Цветаева, на 95-м году».

Тем, кто читал книгу А. Цветаевой «Моя Сибирь» (а вышла она в издательстве «Советский писатель» довольно большим тиражом — 200000 экземпляров), наверняка запомнился образ этого мальчика — делового, не по годам серьезного, первого помощника матери по хозяйству. Действие повести происходит в Пихтовке.

Глава 14. «И вдруг — весть: сына арестовали, шлют куда-то далеко. И невестка с детьми едет ко мне! Сын невестки от первого мужа (13 лет)... Дочке три с половиной года. Рита. «Украшение жизни!» — думаю я...

«...Внук Гена шишкует с ребятами. Как белка, таскает кедровые орехи — грызем: еда!».

«...И уже не чужие мальчишки, а свой внук, хмурясь и покрикивая баском на сестру, чтоб не мешалась, кидает и кидает лопатой — делает завалинку вокруг стен избы». (Из главы 16).

Вот этот самый Гена, Геля, как звала его бабушка Анастасия, живет в Павлодаре с самого приезда в 1957 году, работал авиатехником в павлодарском аэропорту, сейчас на пенсии.

Геннадий Васильевич и его жена Раиса Иосифовна помогли прояснить многие факты биографии А.И. Цветаевой, немало интересного рассказали об этой удивительной женщине.

Впервые Геннадий Васильевич увидел «бабушку Асю» в д. Печаткино Вологодской области в 1947 г. Туда, кстати, приезжала и Ариадна Сергеевна Эфрон, дочь Марины Цветаевой. В 49-м бабушку арестовали, а в 1951-м — ее сына, отчима Геннадия, Андрея Борисовича Трухачева. Матери, Нине Андреевне, жить было негде, т.к. казенную квартиру тут же отобрали, и она принимает решение ехать к свекрови, в Новосибирскую область, куда та была сослана «на вечное поселение». Этот их приезд и описывает Анастасия Ивановна в «Моей Сибири».

Геннадий Васильевич вспоминает избушку, в которой пришлось им зимовать вчетвером: три на три метра, тепло не держится... Ни одеть, ни обуть, ни покушать...

- Мы застали Анастасию Ивановну в очень тяжелом состоянии, — рассказывает Геннадий Васильевич. — В то время со всех ссыльных взяли подписку о невыезде, это означало, что жить им всем в этой глухомани до смерти. Анастасия Ивановна была на грани срыва. Мы по очереди дежурили ночами, чтоб она с собой ничего не сделала. Могла повториться судьба Марины... Слава Богу, все обошлось. Заботы о хлебе насущном, о маленькой Рите вернули ее к жизни. В Пихтовке мы жили до 1956 года, потом уехали в Салават, в Башкирию, где в то время был Трухачев. Но пожили там недолго. Андрею Борисовичу город не нравился — очень загазованный, грязный, к тому же он сидел в тех местах — тяжелые воспоминания. В ноябре 1956 года он приехал в Павлодар. В начале 1957 года сюда переехали мама, бабушка и Рита. Я приехал попозже, в сентябре. Уже родилась моя вторая сестра — Ольга. Мы жили по ул. К. Маркса, на квартире у Хариных.

Геннадий Васильевич сразу нашел этот дом, недалеко от православной церкви: ул. К. Маркса, 262. Все осталось прежним. Только маленькая сосенка, растущая во дворе, стала большой красавицей-сосной. Сорок лет прошло.

«ВОСПОМИНАНИЯ» ПИСАЛИСЬ В ПАВЛОДАРЕ

Внимательно изучив все книги Анастасии Цветаевой (а они в основном автобиографиче-ские), я утвердилась в мнении о том, что свою самую известную книгу «Воспоминания», выдержавшую впоследствии несколько переизданий и тем не менее оставшуюся библио-графической редкостью, эту книгу А.И. Цветаева начала писать в Павлодаре, в этом самом доме по ул.К. Маркса.

В семейном архиве Зелениных есть роман А. Цветаевой «Амор», выпущенный в издательстве «Современник» в 1991 году. Приведу подпись на нем Анастасии Ивановны внуку, так как говорит она о многом: «Дорогому внуку Геннадию Зеленину ко дню его рождения, к 53-летию — дарю мой роман, 50 лет молчавший. Тут нет политики, нет вымысла — это автобиографический роман, написанный в лагере в 1939-1941 гг., уцелевший через вольнонаемных, через 10 лет мне в руки переданный, после 40 лет напечатанный. На добрую память! Бабушка Анастасия Цветаева, 97 лет. 9.ХI.91. Москва».

История этого романа заслуживает отдельного рассказа: написанный на маленьких клочках бумаги, он передавался из зоны через вольнонаемных, потом пересылался в Москву... Целая часть романа не сохранилась по той причине, что была написана на тонкой папиросной бумаге. Эти главы выкурили без остатка.

Как писала в своей рецензии на роман Новелла Матвеева: «Я ни в коем случае не отнесла бы роман Анастасии Цветаевой к лагерной литературе — разве только в самую последнюю очередь!». («Последняя из могиканш. О романе Анастасии Цветаевой «Амор»). Да, это роман о любви, о самых светлых чувствах, о стойкости и нежности людской. И все же реальность была ужасна...

В блоке, куда запер Нику (главная героиня романа) следователь, — так тесно, что нельзя сесть. «Ника пристроилась в положении между стоянием и «на корточках» и все же уснула — после 16-и часов допросов...»

А описание лагерного быта... Мечты о хлебе: «Корочка! Кудрявая, румянившаяся в печи, пахучая, желанная превыше всего в дне! На ночь заткнуть пустоту в желудке, хоть немного наполнить эту пещеру, желудок, столько лет уже позабывшую — сытость...»

Ника и автор романа — несомненно, одно лицо. Этого не отрицала и сама Анастасия Ива-новна. Сколько же ей пришлось перенести... «И вот Ника — за отказ сожительствовать с начальником штаба колонны — послана в прачечную. ...Вырабатывает в день не более 55 штук, в поте лица. Но целиком уйти в этот пот — не выходит. Остаётся остаток души, па-рящей над грязным бельём, — и Пика пишет в воздух по-английски поэму «Близнецы» о Джозефе Конраде и Александре Грине. «Здорово получается...», — говорит она себе радо-стно и трёт крепче грязь о стиральную доску. И по руке её из кучи белья ползёт оголтелая вошь...»

В предисловии к этому роману — «От автора» А. Цветаева пишет: «С 1957-го начала «Вос-поминания» (в 1959-м реабилитировалась). Растила двух внучек, учила их языкам». То есть это именно те годы, когда Анастасия Ивановна жила в Павлодаре! Далее автор пишет о том, что в 1967-1969 годах она переписывала «Воспоминания» на большие листы крупным почерком. И эти годы входят в павлодарский период, хотя тогда А. Цветаева жила в Павлодаре уже не постоянно, но, по свидетельству Г.В. Зеленина и соседей А.Б. Трухачева, приезжала к сыну два раза в год и гостила здесь подолгу.

«Воспоминания» Анастасии Цветаевой литературные критики называют «уникальным портретом эпохи. Они удивительно полно передают дух и быт русской интеллигенции начала века...».

«Первое издание «Воспоминаний» А.И. Цветаевой — настоящий памятник детству-отрочеству величайшей из русских женщин-поэтов». (Ст. Айдинян).

Представляю, как в маленьком пыльном Павлодаре конца 50-х писались эти начальные главы «Воспоминаний». О Москве начала века, о поездке в Италию и Швейцарию, пансионе в Германии, где они жили с Мариной... Каким контрастом был неустроенный быт, суровая павлодарская зима. За водой ходили на Иртыш...

Думаю, любой, прочитавший «Воспоминания», поразился удивительной памяти автора, сохранившей мельчайшие детали, имена, географические названия, а самое главное — сам дух, атмосферу времени. Раньше я объясняла этот феномен так: видимо, у автора сохранились детские и юношеские дневники, ну а уж потом «литературно оформить» их — дело техники. Но побольше узнав о судьбе Анастасии Ивановны, поняла — какие там дневники! Почти 20 лет скитаний по сталинским лагерям, тюрьмам и ссылкам... Не сохранился даже писательский архив. Только поразительная память писателя позволила нам окунуться в то время.

В повести «Моя Сибирь» (в главе 18) А.И. Цветаева описывает рождение своей книги. «Когда я начала рассказывать Рите мое детство? Лет с пяти?.. Тут все было «документально», правдиво, я воскрешала бывшее с почти педантичной точностью, это был труд. Он всегда происходил на ходу... Мое детство продолжало развертываться, повторяться — год за годом, зима за осенью..., все дома, все города, все страны, все подруги, все друзья... Так устно создавалась моя будущая книга «Воспоминания».

А на бумагу они легли, как мы уже выяснили, в Павлодаре, где волей случая или судьбы оказалась в конце 50-х семья Андрея Борисовича Трухачева вместе с «бабушкой Асей».

СОСЕДИ

После 1959 года сын Цветаевой А. Б. Трухачев с семьей жил в квартире в одном из домов поселка завода молконсервов по ул. 25 Октября, рядом со стадионом «Трактор». Все эти домишки сохранились и по сей день, к сожалению, кроме дома, где жили Трухачевы. Именно на этом месте построено здание физкультурного диспансера.

Я беседовала с соседями Трухачевых, которые все прекрасно помнят эту семью, жившую здесь до 1971 года, и Анастасию Ивановну. Мария Андреевна Курень, Валентина Павловна Рахленко, Татьяна Прокофьевна Филистович рассказали о своих встречах с ней, показали фотографии и книги с автографами А. Цветаевой.

Кстати, огромное спасибо В.П. Рахленко — именно она помогла мне найти внука Цветаевой — Геннадия Васильевича. Валентина Павловна общалась с А.И. Цветаевой больше по-житейски, по-соседски, а вот муж, Михаил Борисович (к сожалению, уже покойный), вел с ней долгие разговоры. Как семейную реликвию хранят в семье Рахленко книгу «Воспоминания», подписанную Анастасией Ивановной: «Дорогому Мише Рахленко на добрую память о долгой дружбе с семьей Трухачевых в Павлодаре — дарю мою книгу о се-мье Цветаевых в старой, старой Москве, исчезнувшей давно с земного шара. С самыми добрыми пожеланиями! Анастасия Цветаева. Павлодар. 3.Y.72 г. В час отъезда!». Хранит В. П. Рахленко и фотографию, где А. И. Цветаева вместе с сыном и снохой Ниной, внучкой Ритой, правнучкой Олей.

Соседи вспоминают, какой была «бабушка» в жизни. С внучками часто  разговаривала на иностранных языках (Анастасия Ивановна в совершенстве знала английский, французский, немецкий). Галина Беспалова, известная павлодарская художница (дочь М.А. Курень) вспоминает, как всегда робела в детстве, забегая к Трухачевым, если дома оказывалась бабушка. Она была строгой, с детьми никогда не сюсюкала. Когда внучки садились за стол обедать, они должны были сначала назвать все столовые приборы на трех языках, а потом уж приниматься за еду. Сама Анастасия Ивановна ела только вегетарианскую пищу. «Замочит крупу овсяную и ест», — удивлялись соседи. В.II. Рахленко вспоминает, что Цветаева обливалась холодной водой. Но, конечно, главный фурор произвела Анастасия Ивановна, когда встала на коньки. Дети сбегались к стадиону и смотрели, как бабушка в длинной черной юбке на длинных беговых коньках описывает круг за кругом (ей было тогда под 70). Но каждую зиму в Павлодаре она каталась на коньках, это было ежедневным утренним моционом.

Все вспоминают, как быстро, стремительно ходила А. И. Цветаева по Павлодару, держа впереди трость. Куда ей было спешить в нашем тихом, сонном городе? Просто это был ритм ее жизни, ей нужно было многое успеть, ведь 20 лет были вычеркнуты, смяты...

В очерке «Мои воспоминания о Павлике Антокольском» А.И. Цветаева писала: «...Чувство необходимости торопиться — в крови, Павлик, — и так годы упущены. Это чувство — по существу природы моей (маминой и Марининой — спешившей с самых юных лет. На том и стоим — не так ли?)» — Из книги «Неисчерпаемое», М., «Отечество», 1992 г.

Г.В. Зеленин вспоминает, что бабушка была глубоко верующим человеком, знала много молитв. И в Павлодаре, и в Москве ходила в церковь. Не эта ли вера помогала ей выжить в лагерях, тюрьмах, ссылке? Думаю, молилась она не только каноническими текстами, но и своими словами: «Господи! Ты, который все можешь... Сделай со мной маленькое, простое чудо — чтобы не искушалась я искушением, ничего не хотела бы для себя, чтобы я легко делала то, что я трудно делаю! Чтобы я поборола себя! Я ведь знаю — не это ли мне в юности толковал Волошин, — что мы получаем только когда отдаем.

Научи меня побеждать себя...» (Из очерка «Зимний старческий Коктебель»).

- Да, на Пасху бабушка всегда была здесь, в Павлодаре, — добавляет рассказ мужа Раиса Иосифовна Зеленина. — И всегда привозила всем подарки. Пусть какой-то пустячок, сувенир, набор открыток, но — обязательно всем, никого не забывала.

Это внимание к людям вспоминают и соседи. Будущей художнице Галине Беспаловой, заметив, что девочка любит рисовать, Анастасия Ивановна привезла из Москвы краски. Первые настоящие краски в ее жизни! Казалось бы, при Цветаевских заботах, загруженности, возрасте помнить о какой-то девчонке, живущей по соседству с семьей сына!..

Не удержусь от еще одной цитаты: «И с юности не пойму, отчего же так мил человек, тленный, подверженный всем влияниям, как огонь на ветру? Что же светит в нем, как маяк в ночи, как лучина — в темной избушке? Образ и подобие Божие?».

В областном архиве хранится воспоминание об Анастасии Цветаевой Асии Музафаровны Шуйской. Ее рассказ в феврале 1993 г. записала кандидат исторических наук, доцент М.С. Тереник. А.М. Шуйская познакомилась с Цветаевой случайно: женщины из близлежащих домов вышли на улицу пообщаться, и Цветаева подошла к ним. «Я, осмелившись, задала ей вопрос: «Где вы живете? Я вас постоянно здесь вижу, но знаю, что вы не из местных...». Она нам все рассказала о себе, о сыне, о внучке».

Асия Музафаровна пригласила А.И. Цветаеву к себе, и та вскоре пришла. Долго разговаривала с мужем Шуйской, который тоже был из Москвы, репрессирован. О своей жизни в лагерях и тюрьмах она не рассказывала...».

Интересен такой эпизод воспоминаний А.М. Шуйской: «Анастасия Ивановна часто забегала в кинотеатр «Колос», я ее пропускала на сеансы, а потом мы возвращались вместе, пили чай, разговаривали...». По свидетельству родных, Анастасия Ивановна телевизор никогда не смотрела. А вот в кино, оказывается, ходила.

Любопытен и такой внешний штрих: «Одета она была очень бедно, но обязательно в шляпке. У нас тогда никто шляп не носил...».

«Недавно, когда отмечали 100-летие со дня рождения Марины Цветаевой (1992 год — О. Г.), я видела передачу по телевидению и, увидев Анастасию Ивановну, расплакалась от радости за нее: справедливость, наконец, восторжествовала».

На вопрос М.С. Тереник, кто еще знал А.И. Цветаеву, общался с ней, Асия Музафаровна ответила: «Многие тогда не интересовались, а, возможно, боялись — ведь А. Цветаева была ссыльная. Нашу же семью с ней связывало общее: репрессии».

ДРУЗЬЯ ПО ДУХУ

Конечно, это разделение во многом условно. И с соседями (М. Рахленко), и с мужем А. Шуйской Анастасия Ивановна обсуждала проблемы, выходящие за круг бытовых вопросов. И все-таки отрадно, что в Павлодаре А.И. Цветаева встретила людей, действительно понимающих ее, с которыми можно было поговорить о новинках литературы, культурной жизни тогдашнего Союза. Это, в первую очередь, семьи Резниковых и Щербинко.

Недавно в Павлодарский областной архив поступили воспоминания Зои Петровны Щербинко. Вот что она пишет о знакомстве с А.И. Цветаевой:

«Конец 50-х годов. Конец августа. Стоят теплые, ясные дни. Мы с дочерью пошли прогуляться к берегу Иртыша (жили недалеко). Пляж был пустынный, уже никто не купался. Вслед за нами прибежала девочка примерно того же возраста, как и моя (11-12 лет), они быстро познакомились, стали играть в песке. За нею пришла пожилая женщина, ниже среднего роста, с быстрыми стремительными движениями сухощавой фигуры, одетая более чем скромно. Приблизилась к играющим девочкам и обратилась к своей явно не на русском языке. Я насторожилась, прислушалась, они обменивались фразами на английском. Мне показалось это странным. Захотелось узнать, кто они, чем объяснить их английскую речь. Слово за слово, мы разговорились. Моя собеседница оказалась очень общительной, интеллигентной женщиной, владеющей чистым русским литературным языком...

...В моей новой знакомой сразу же обозначилась очень интересная собеседница, и я с большим вниманием слушала ее рассказы об отце — Иване Владимировиче Цветаеве, основателе Музея изящных искусств в Москве, о семье, о матери — талантливой пианистке, наконец, о себе, как она попала сюда, что эта девочка Рита — ее внучка, и она готовит ее к поступлению на факультет иностранных языков...

Так мы познакомились. Подружились и наши девочки».

Зоя Петровна пишет о том, что встречались они с Анастасией Ивановной не очень часто, но даже в эти редкие встречи удалось узнать многое. «Анастасия Ивановна была удивительно живой рассказчицей. Ее можно было слушать часами с неослабевающим интересом. Любая тема вызывала в ней живой отклик — это результат начитанности и большого жизненного опыта...

...Получив за книгу «Воспоминания» энную сумму денег, Анастасия Ивановна потратила их не на приобретение вещей, казалось бы, так необходимых для нее (не было теплого зимнего пальто), а на поездку в Ригу, для совершенствования навыков игры на фортепиано младшей внучки Ольги...

По отношению к своим внучкам, Рите и Оле, Анастасия Ивановна старалась продолжать традиции семейного домашнего воспитания, которое они с Мариной получили в семье родителей.

...В моей памяти она запечатлелась как человек с неиссякаемо жизнерадостным мироощущением, несмотря на все невзгоды и превратности судьбы.

Не в этом ли секрет ее долголетия? З. Щербинко». 

Семья Щербинко передала в архив и книгу А. Цветаевой «Воспоминания» с дарственной надписью автора:

«Дорогим Зое Петровне и Василию Ивановичу Щербинко на добрую память о роде Цветаевых, о сестре моей Марине, о старой Москве, о наших детстве и юности, о многих людях и городах, о поездке к Горькому в Сорренто. С самыми добрыми пожеланиями! Анастасия Цветаева».

В семейном архиве павлодарцев Резниковых — целая библиотечка произведений А.И. Цветаевой. Юрий Моисеевич вспоминает, что познакомился с Анастасией Ивановной в 1970 году, в семье Щербинко, куда она пришла в гости. Завязалась беседа. «Я никогда не задал Анастасии Ивановне ни одного вопроса о прошлом. Считаю, это было бы бестактным. Она была истинная дворянка, настоящий интеллигент, интеллектуал. Мы говорили о литературе, искусстве. В нашу первую встречу речь шла, в частности, о поэзии Осипа Мандельштама, Бориса Пастернака, современного поэта Евгения Винокурова, чьи стихи Анастасии Ивановне нравились...».

Юрий Моисеевич следил за творчеством А.И. Цветаевой и к следующей встрече переплел главы из будущей книги «Воспоминания», которые печатались в «Новом мире» за 1966 год, № 1, 2. Анастасия Ивановна подписала эту книжку так: «Юрию Моисеевичу Резникову на добрую память о встрече в гостеприимном доме Щербинко в Павлодаре в марте 1970 г. В надежде на настоящую мою книгу «Воспоминаний». Анастасия Цветаева». 19 мая 1972 года Анастасия Ивановна подарила Резниковым и долгожданные «Воспоминания», причем подписала книги и Юрию Моисеевичу, и его супруге Нине Викторовне.

С автографами писательницы хранятся у Резниковых журналы «Москва» за 1977 и 1981 годы, «Юность» за 1988 год, «Звезда» за 1984, «Даугава» за 1980, 2-е и 3-е издание «Вос-поминаний», «Моя Сибирь», «Мастер волшебного звона». Подпись на последней книге начинается так: «Верному любителю книг Юрию Моисеевичу Резникову...».

После 1972 года Ю.М. Резников дважды был у А.И. Цветаевой в Москве. При первом по-сещении встретился там с литературоведом С.В. Грибановым, который нашел, где похо-ронен сын М. Цветаевой — Мур (Георгий). Грибанов сказал, что его статья о судьбе сына М. Цветаевой опубликована в журнале «Неман» № 8 за 1975 год. Юрий Моисеевич стал искать эту публикацию, и в одном из букинистических магазинов Москвы купил журнал.

Я думаю, Анастасии Ивановне было интересно общаться с Резниковым, потому что он никогда не был пассивным слушателем, сам рассказывал что-то новое, интересное для писательницы.

На этой первой встрече в Москве разговор шел также об увековечении памяти отца, про-фессора И.В. Цветаева. 24 года жизни он отдал созданию Музея изящных искусств, об экспозиции которого писал в 1912 году Илья Репин: «Какую жемчужину подарил нам Цветаев — ай да экспозиция! Продуман каждый шаг...» Резников ездил в музей, разго-варивал с его директором на эту тему.

Одна стена в комнате А.И. Цветаевой была полностью увешена фотографиями. Анастасия Ивановна рассказывала Ю.М. Резникову об этих людях — представителях старой русской интеллигенции, большинство из которых были репрессированы.

Во вторую встречу в Москве, уже в  квартире Цветаевой на Большой Спасской, они беседовали о замечательной польской певице Анне Герман, очерк Цветаевой о которой будет потом опубликован. Потом речь зашла о просмотренной ею накануне новой постановке спектакля «Анна Каренина» в театре Вахтангова. «Хорошо, что я успел его посмотреть до встречи с Анастасией Ивановной. Как бы я выглядел...», — вспоминает Юрий Моисеевич. Он довольно критически отозвался о новой постановке вахтанговцев, проанализировал работу режиссера и игру актеров, и Цветаева полностью с ним согласилась...

ПАВЛОДАР ОНА ПОМНИЛА. А МЫ ЕЕ?

Все, с кем я встречалась, собирая материалы к этой статье, как бы сетовали на то, что, мол, мало Анастасия Ивановна писала о Павлодаре. Несколько лет жила здесь постоянно, потом приезжала (по словам соседки Т.П. Филистович, как-то в разговоре с ней Анастасия Ивановна сказала: «Я 14-й раз приезжаю в Павлодар!», а это был не последний приезд), а вот упоминаний нашего города в ее автобиографических произведениях совсем немного. Думаю, частично это объясняется тем, что, как мы уже уяснили, именно в Павлодаре А.И. Цветаева очень напряженно работала над «Воспоминаниями». Был здесь написан и ряд других вещей (об этом ниже). К тому же, мы пока не знаем, что осталось в рукописях писательницы, какие рассказы и повести еще ждут своего часа. Надеюсь, это поможет нам прояснить младшая внучка Анастасии Ивановны, Ольга, к которой я обратилась с такой просьбой. Ольга Андреевна Трухачева живет в Москве, а старшая — Рита в 1993 году уехала в Америку.

Итак, вот какие упоминания о Павлодаре я нашла в произведениях А.И. Цветаевой (может быть, кто-то найдет еще...).

В повести «Старость и молодость» (в книге «Моя Сибирь») говорится: «Последнее лето Леры (Валерия Ивановна Цветаева — сводная сестра А.И. и М.И. Цветаевых, дочь И.В. Цветаева от первого брака, даты жизни: 1882-1966 — О. Г.) совпало с моим напряженным летом с Ритой и Олей в Павлограде, Москве и на Балтике и с приездом из-за экзаменов в Кокчетав».

«Павлоград» здесь явная опечатка, т. к. в этом городе Днепропетровской области ни Анастасия Ивановна, ни ее внучки никогда не были. Речь, конечно, идет о Павлодаре.

В этой же книге, на стр. 246, рассказывается о Рите, о том, где была с ней А.И. Цветаева. «...До ее 9, до Павлодара, жили с ней под Вологдой, в Сибири, в Башкирии, в Салавате, ездили с ней в Уфу».

В повести «Моя Сибирь», в гл. 29 автор описывает обустройство новой избушки. «...Годы спустя эту занавеску я засунула лютой зимой в павлодарскую собачью будку нашему дорогому Джульбарсу. Как он был рад! Там морозы ниже 40...».

В своем очерке «Воспоминания о писателе Пантелеймоне Романове» Анастасия Ивановна пишет: «...Но все проходит, как говорит кольцо Соломона, — и я, после долгих вдали прожитых лет, оказалась у сына моего в Павлодаре, где он был финансистом строительного предприятия. Марины, сестры моей, давно не было на свете. Но еще жива была Антонина Михайловна Романова (жена писателя П. Романова — О.Г.). Узнав, что я собираюсь в Москву — реабилитироваться, и все не еду, медлю, она пустила среди друзей подписной лист — собрать денег мне, не зная, что я живу у сына, что я медлю не из-за денег. В 1959 году я оказалась в Москве...». («Неисчерпаемое», стр. 76-77).

В этой же книге Павлодар фигурирует еще раз на стр. 286 в «Примечаниях». Примечание 21: «Каган Софья Яковлевна — геолог. Друг А.И. Цветаевой. В годы репрессий С.Я. Каган переписывалась с А.И. Цветаевой. В 1959 году пригласила ее приехать в Москву из Пав-лодара, где та жила у сына, и начать хлопоты о реабилитации после тюрьмы, лагеря, ссылки».

Еще одно упоминание нашего города я нашла в книге Анастасии Цветаевой «О чудесах и чудесном» (Фирма «Вуто-пресс», Москва, 1991 год). Рассказ «Девочка» начинается так:

«Сын мой работал в Павлодаре, и я ежегодно ездила туда. Семья наших друзей, добрых и честных, имела, однако, враждебно к ним настроенную старушку, о которой в народе упорно ходили недобрые слухи. И видели ее стоявшую на углу их тихой улочки, смотревшую на их дом и что-то подолгу шептавшую. Вскоре заболела странной боязнью их трехлетняя внучка...».

Далее автор пишет о том, что врачи не находили у ребенка никакой аномалии, а девочка каждый день в шесть часов вечера начинала кричать, билась, словно в припадке. Ребенок худел, таял, врачи помочь не могли. Анастасия Ивановна дала им освященной в церкви воды, привезенной из Москвы. Девочка стала поправляться... «Она жива и сейчас, уже взрослая».

Косвенным упоминанием Павлодара можно считать такие слова из повести «Старость и молодость» (речь идет о младшей внучке Оле, с успехом осваивавшей нотную грамоту). «...Через два месяца так сыгравшая свои пьески в семье Бек, что старые упорные немки ахали удивленно над чашками кофе...». Семья Бек — павлодарская. По свидетельству 3.П. Щербинко, Анастасия Ивановна была очень дружна в Павлодаре с сестрами Луизой Георгиевной и Ирмой Георгиевной Бек.

Кстати, о пианино Цветаевой, том самом, что хранится сейчас в запасниках музея им. Бухар жырау. Его передала в музей 26 февраля 1991 года одна из сестер Бек — Ирма Георгиевна, по мужу Удалова. В акте приема говорится: «На чугунной раме пианино трещина, фурнитура потеряна, нет подсвечников...». Но и такое оно дорого нам как память об этом удивительном человеке. На стр. 246 в повести «Старость и молодость»: «...С нами ездила Олечка,.... играет, я им послала пианино».

По датировке многих рассказов Цветаевой можно судить, что написаны они в Павлодаре. Например, «Валовая № 7». В тексте рассказа говорится: «...Прошло 29 лет с того дня, мне 63-й». Значит, написано это в 1957 году, т.е. в нашем городе. «Родные сени» (тоже в книге «Неисчерпаемое») датированы: 1956-1980. Тоже можно предположить павлодарский период. В рассказе «Непонятная история о венецианском доже и художнике Иване Булатове» А. Цветаева замечает, что на восьмом десятке лет она «решила записать этот случай, чтобы он не ушел со мною». «Восьмой десяток» Цветаевой — значит, начало 70-х годов. Тоже возможен Павлодар.

Конечно, очень хотелось бы, чтобы Павлодар сохранил память об этом замечательном человеке, человеке-эпохе, известной русской писательнице Анастасии Ивановне Цветаевой. «Проза Анастасии Цветаевой — поэтический полет мысли, — пишут литературоведы. — Вряд ли кто может соперничать с ней в мастерстве мемуарного жанра»... (Н. Варакута).

Президент Казахстана Н.А. Назарбаев провозгласил направленность политики Казахстана на активное вхождение в пространство общечеловеческих ценностей. В контексте такой политики была бы установка мемориальной доски на доме по ул. К. Маркса, 262, где жила Анастасия Ивановна. Дай Бог, не последний раз приезжали к нам люди с такими мировыми именами, как Майя Плисецкая и Белла Ахмадулина. Им тоже можно было бы показать этот домик, где жила сестра великого русского поэта 20-го столетия Марины Цветаевой.

Во время приезда Беллы Ахмадулиной в Павлодар она рассказывала мне, что они были очень дружны с Анастасией Ивановной. А в книге А. Цветаевой «Неисчерпаемое» я нашла строки: «... любимой мной Беллы Ахмадулиной, с которой так теплы и сердечны наши встречи».

Да, еще один факт сообщил мне Г.В. Зеленин. Факт, который можно назвать сенсационным: в 1958 году в этот дом по ул. К. Маркса приезжала и гостила здесь дочь Марины Цветаевой — Ариадна Эфрон! В том году Геннадий Васильевич служил в армии, и мать прислала туда фотографию, на которой вместе с Анастасией Ивановной и Трухачевыми была и Ариадна.

...Может быть, так и написать на памятной доске: «В этом доме в 1957-1959 годах жила известная русская писательница Анастасия Ивановна Цветаева, младшая сестра одного из величайших поэтов 20-го века Марины Цветаевой».

А может быть, со временем найдутся средства, город выкупит эти полдома, где жила Анастасия Ивановна, и разместит там Дом-музей Цветаевой? Экспонатов бы набралось достаточно, и пианино бы, кстати, разместили. Мечты, мечты... Но главное — всерьез заняться вопросом, и средства отыщутся, и спонсоры найдутся. Этот дом находится совсем рядом с Домом-музеем Павла Васильева, и тоже мог бы войти в заповедную культурную зону, которую городские власти собираются сделать в районе Ленпарка и части улицы Ленина.

«Через всю сложность прокатившейся по моей спине эпохи», как писала А. И. Цветаева, пронесла она ясную мысль, прекрасную память, доброе отношение к людям. Пронесла память о сестре и делала все, что можно, для возрождения ее имени.

Пусть к этому дому приходят школьники, пусть узнают о творчестве двух сестер, пусть прикасаются к вечному чуду поэзии. Марина Цветаева посвятила немало стихов сестре: «Колыбельная Асе», «Прости волшебному дому», «Отъезд», «На вокзале», три стихотворения «Асе». Чего стоит это признание из стихотворения Марины Цветаевой «Тверская»:

Вот и мир, где сияют витрины.
Вот Тверская -
Мы вечно тоскуем о ней.
Кто для Аси нужнее Марины?
Милой Асеньки кто мне нужней?

1909 г.

Может быть, и эти строчки спасали ее в тюрьмах и лагерях... О смерти Марины в Елабуге Анастасия Ивановна узнала лишь год спустя, в 1942-м.

АСЕ

Мы быстры и наготове,
Мы остры.
В каждом взгляде, жесте, слове -
Две сестры.
Своенравна наша ласка
И тонка,
Мы из старого Дамаска
Два клинка.
Прочь, гумно и бремя хлеба,
И волы!
Мы — натянутые в небо две стрелы!
Мы одни на рынке мира
Без греха,
Мы — из Вильяма Шекспира
Два стиха.

Короткой оказалась жизнь старшей сестры. Долгий век выпал на долю младшей. Анастасию Ивановну похоронили на Ваганьковском кладбище. Здесь, за одной оградкой, лежат А.Д. Мейн — дед сестер Цветаевых, М.А. Мейн — их мать. Сюда в 1993 году Геннадий Ва-сильевич Зеленин похоронил отчима — А.Б. Трухачева, а в 1995 — мать Нину Андреевну. Здесь же покоится и Анастасия Ивановна Цветаева, не дожившая год до своего столетия.

1997 год.

Зарегистрируйтесь, чтобы оставлять комментарии